фицОсборн, шевалье де ла Риве, мало чему — или кому — удивляется в этой жизни. Его Высочество герцог Ангулемский в список подлежащего удивлению не входит. Если он приглашает — а верней, приказывает — явиться средь ночи не в Сен-Круа и не к себе, а в «Ромский дом», если он предпочитает обсуждать не самые открытые свету дела — а для других он не зовет — в присутствии порученца и любовницы, которая, заметим, приходится королеве сестрой по первому мужу… значит, как обычно, имеет какие-то свои планы и виды, а дело фицОсборна — выслушать, понять и исполнить сказанное дословно и в срок. Шевалье де ла Риве не удивляют и каледонцы — что сестра Ее Величества, что порученец господина герцога. Должно же быть что-то общее между членами одного племени? Хотя если вспомнить Ее Величество Марию Каледонскую или господина графа Хейлза, или господина графа Аррана… нет, никак не получается ни общности, ни последовательности. Должно быть, надо брать ниже, делить мельче: по кланам. По религии. Госпожа герцогиня Беневентская, в девичестве Рутвен, и Эсме Гордон — каледонцы и католики. Впрочем, Ее Величество Мария тоже была рьяной католичкой, да, наверное, ею и осталась. Нет, не выходит.
Просто — эти двое похожи, даже не обликом, ибо смешно и глупо сравнивать еще нескладного юношу на излете отрочества с молодой красавицей, а, скорее уж, манерами. Тихие, исполненные достоинства, с горделивой осанкой и мягкой кошачьей поступью. Могли бы быть братом и сестрой, отчего же и нет? И слушают совершенно одинаково — молча, бесстрастно, без единого жеста. Не выдают своего удивления, и только по напряженному вниманию понятно, что рассказ господина герцога Ангулемского звучит сейчас впервые для всех слушателей.
— Его Величество не назвал мне имени человека, столь неосмотрительно обошедшегося с нашей семейной историей, но я полагаю, что это граф де ла Валле — тем более, что он уже четвертый день не ночует дома. Так что об обстоятельствах, при которых пергамент был потерян, вы можете осведомиться у него. Не думаю, что он вам откажет. Я также не думаю, что младший де ла Валле — единственный, кто сейчас пытается отыскать или выкупить пропажу. — И, без перехода: — Как вы представляете себе мои распоряжения на этот счет?
ФицОсборн кланяется, глядит на ровные терракотовые квадраты пола, думает, что зимой здесь, должно быть, холодно — разве что есть еще какая-то ромская выдумка и на этот случай.
— Ваше Высочество, я полагаю, что мне следует проследить, чтобы брачный контракт принца Филиппа и Марии д'Ангерран не попал в чужие руки. И, если будет на то Божья воля, передать его в ваши.
— Нет, — отвечает герцог. ФицОсборн знает его достаточно давно, чтобы догадаться: принц смеется. — Действовать совместно с господином графом де ла Валле, найти контракт и передать Его Величеству Людовику Аурелианскому. Тем более, что доложить мне прямо вы все равно не сможете, через два дня я возвращаюсь к армии. Ну вот и понятно, почему у любовницы и при свидетелях. Его Величество не предпринял попытки устранить угрозу… вместе с Его Высочеством, и теперь получает ответный подарок. Можно бы сказать — королевский, но это будет государственной изменой, с какой стороны ни взгляни.
— Я постараюсь исполнить желание Вашего Высочества.
— Докладывать Его Величеству будет господин Гордон. Он же сейчас и проводит вас, — кивает принц.
— Счастлив служить Вашему Высочеству. — Тут тоже нечему удивляться. Прошлогодний случай, когда веснушчатый господин Гордон несколько недель успешно изображал в монастыре вдовствующую королеву Марию, показал всем, кто хотел знать, что этот молодой человек, по меньшей мере, способен не говорить и не делать лишнего. А Его Величеству незачем знать о том, что по земле ходит столь незначительное и недостойное внимания существо как Ришар фицОсборн. Ходит и знает о существовании и сути брачного контракта. Господам, которым оказана высокая честь вести расследование, более чем недвусмысленно приказали идти и заниматься делом. Опять ничего странного: герцог Ангулемский не тратит даром ни минуты времени, так что теперь все его внимание принадлежит герцогине Беневентской, с которой он последний раз виделся в прошлый приезд в столицу, то есть, летом. Большая часть происходящих на свете событий строго логична, обоснована, связана между собой. Удивляться следует лишь там, где связи нарушены, а логика отсутствует. Но это бывает редко. Вот как сейчас. Неудивительно, что такой документ в конце концов потеряли. Удивительно, что это не произошло раньше.
Когда герцог Ангулемский изгоняет из малой гостиной свою свиту, Шарлотта настораживает уши. Значит, здесь прозвучит что-то такое, чего не следует слышать даже секретарю из младших Гордонов — а это само по себе интригует. Герцог достаточно хорошо знает этот дом, чтобы быть уверенным — если хозяйка приказала не беспокоить, значит, чужих ушей поблизости нет. Но — после того, что уже сказано — какие еще секреты? Может быть, дело не в «что», а в «как». Гость, как можно заметить — если знать, куда смотреть, конечно, — вне себя в степени, для него совершенно несвойственной. Принц и наследник престола — и как мы теперь знаем, в теории законный король, а на практике всего лишь принц и коннетабль, — всегда слегка раздражен, и большинство окружающих это «слегка» приводит в ужас. А вот сейчас пресловутое бестолковое большинство не осознало бы, что пора прятаться в подвалы и подпирать двери бочками, дабы разъяренное чудовище не увидело, не добралось и не проглотило в один прием.
Чудовище сидит в кресле напротив Шарлотты и внутри себя клокочет от ярости, а на поверхности выглядит вполне обычно. Возлюбленный супруг рассказывал герцогине о вулканах, о разливающейся лаве, удивительно похожей на камень — вот только как ступишь, так в геенне огненной и окажешься. Точь-в-точь Клод. Не прожег бы кресло…
— Вы знаете, — улыбается вулкан, — кажется, сегодня я был как никогда близок к цареубийству. Даже ближе, чем в тот раз, когда у меня получилось. Наш дражайший суверен, оказывается, вызывал меня, чтобы, как он выразился, восстановить должное положение вещей. Да, счастье мое, вы меня правильно поняли. Он предложил мне занять его место. Вернее, свое место. Потому что Меровинги — священная династия, и узурпатор лишает страну Божьего благословения и навлекает беду на себя и на государство, а чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на два предыдущих царствования. Он был очень настойчив.
— А вы?
— Я, — слегка поводит головой Валуа-Ангулем, — посоветовал Его Величеству утопиться в дворцовом колодце. Воду уже давно берут из акведука и качество колодезной не имеет такого значения.
— Что же, — улыбается